Глава 8. Нокаут (часть 5)
Социальный аспект
Механизм по избавлению от неугодных военнослужащих создан для сокрытия сложившихся застойных явлений в Вооружённых Силах СССР. Настало время взглянуть, что же скрывается под покрывалом психиатрических статей. С описанием бюрократического барства на всевозможных ступенях должностной иерархии и без меня справятся. Пришла пора разобраться с другой стороной медали – с положением тех, за счёт труда и унижения которых стало возможным паразитирование ряда должностных лиц.
На кораблях и в действующих строевых частях разведено такое умопомрачительное количество бумаг, что их просто физически невозможно все переделать. Острословы не случайно отметили особенность современной боевой подготовки: «Раньше флот бряцал оружием, а теперь шелестит бумажками». Всякую проверочную комиссию или начальника прежде всего интересует служебная переписка, отчётность, бирки и прочая формалистика и в меньшей степени – фактическая подготовленность и отработанность личного состава. Какой бы высокой ни оказалась обученность и слаженность экипажа, благодаря немыслимому количеству разных инструкций у инспектирующего лица в любой момент имеется возможность «накопать» недостатков на неудовлетворительную оценку.
«… Часто говорят, что, если ты хорошо работаешь, тебя продвинут, тебе будут хорошо платить, дадут премию. Но кто же в конечном счёте решает, хорошо ты работаешь или нет? Начальник. Это субъективно и опасно. Человеку нередко важнее создать впечатление о том, что он хорошо работает, чем по-настоящему хорошо работать».
М.Бергер «Известия» № 261 от 17 сентября 1988 года
Офицеры, мичмана, старшины и матросы могут работать на износ, но если они не сумеют понравиться или ублажить представителя вышестоящего органа, их труды грозят оказаться напрасными. Отсюда появляются безынициативность и показуха.
Наличие перспективы в службе офицеров давно перестало зависеть от старания или даже рвения их самих. Зачастую командование рассуждает так, что если на работу офицера нет нареканий, с воинской дисциплиной в подчинённом подразделении всё в порядке, значит офицер на своём месте, так и должно быть (начальству наплевать – каким титаническим трудом это достигается), а что офицеру надо расти в звании, что его можно отправить на учёбу, что его давно целесообразно по деловым качествам продвигать в должности – это уже из серии личных переживаний. Добросовестного офицера невыгодно отпускать, поскольку неизвестно, кого пришлют ему на замену и пришлют ли вообще. Раз в четыре года командование пишет очередную аттестацию, дальнейшее его не интересует. В основном растут в должности лишь по протекции, да ещё те, от кого желают поскорее избавиться.
Даже нести дежурство без замечаний стало сейчас не престижно. Разгильдяя в праздник не назначат, ему, видите ли, не доверяют. И на ответственный период учений и проверок, обычно летом, его лучше всего сплавить в отпуск. Всё опять валится на добросовестных, всё, кроме перспективы в службе.
Процент прорвавшихся в академию или офицерские классы настолько мал, что о нём и говорить не приходится. Меньше всего занимаются кадрами отделы кадров. Их интересует бумаготворчество, проталкивание номенклатурных лиц, да фиксирование факта, что кто-то куда-то договорился перевестись. Тщательно подобранный состав отделов кадров чужая бесперспективность не тревожит.
«… Протекционизм немыслим без «номенклатурных» детей. Для чиновников, конечно, хорош любой послушный и слепо выполняющий приказы подчинённый. Но если он «чужак», бог его знает, что от него можно ждать в дальнейшем. Вдруг в нём проснётся чувство собственного достоинства? Гораздо удобнее, когда в «свой круг» вливается кто-то из отпрысков, «номенклатурных» с детства. Этот – свой! И его надо лелеять».
Т.Белая «Комсомольская правда» от 26.05.88 г.
В результате офицер, лишившись карьеры по своим служебным качествам, постепенно превращается в мичмана.
Моряки идут на корабли не ради денег, хотя и они кое-что значат. Кстати, служа на Дальнем Востоке я вместе со всеми коэффициентами за льготы, с надбавками за плавсостав, за выслугу лет в офицерском звании и прочими пересчётами, не имея толком ни выходных, ни нормированного рабочего дня, получал в дни получки на руки денег столько же, сколько и мой сосед по дому, работавший в порту Ванино грузчиком. Лично я в своё время согласился пойти на эсминец безо всякой перспективы потому, что увидел интересное, захватывающее дело – в сжатые сроки собрать и отработать боевую часть старого корабля и самому же длительным плаванием проверить себя и качество своей работы. Я справился.
В действующей части офицеру вырваться в плановый отпуск равносильно свершению подвига. Про квартиру, работу для жены и ясли или детский сад для ребёнка нередко остаётся только мечтать. О ненормированном рабочем дне и неустроенности быта отдалённых гарнизонов сейчас пишут и говорят достаточно. Но всё это можно терпеть, когда есть должностная перспектива. Когда же она кончается, теряет смысл выдерживать служебные и бытовые мытарства. Корабль – не дом отдыха. За те же погоны можно найти должность и поспокойнее. Тогда-то и начинается поиск болезней и семейных обстоятельств, чтоб сменить место службы. Если с горем пополам перевод удаётся, офицер вдруг с удивлением замечает, что для того, чтоб расти, военнослужащим в частях центрального подчинения вовсе не обязательно уезжать из своего дома, можно всю службу смотреть на корабли по телевизору или в Кронштадте и дослужиться до высоких чинов и наград. Тут у кого хочешь руки опустятся. А для тех, кто ещё не угомонился, имеются психиатрические клиники.
В июне 1988 года я по радио случайно услышал отрывок из выступления какого-то офицера, служившего в Афганистане. В частности он сказал, что из каждых наших пяти выстреливаемых артиллерийских снарядов взрывался только один. Для меня это было не удивительно, так как отлично знаю – каким тёплым и блатным местом давно стала военная приёмка.
Категории сверхсрочнослужащих практически нет, особенно это относится к кораблям. Например, на уходившем в море эсминце, где мне довелось служить, было четыре мичмана из 28-ми положенных по штату. На других соединениях обстановка аналогичная что на Дальнем Востоке, что на Севере или на Балтике. Отделу кадров перечисленные беды безразличны – «Вам надо, вы и ищите. Выращивайте из матросов». – А матросы, наглядевшись на работу мичманов со стороны, предпочитают выбрать что-нибудь полегче. Трудно найти добровольца, желающего пойти на службу равноценную по нагрузке офицерской, но ниже оплачиваемую. К тому же мичманам выпадает, как правило, большее количество нарядов, вахт, обеспечений и, наконец, просто заданий «куда пошлют», поскольку отпускать старшин или матросов без надзора боятся. Поэтому погоны сверхсрочника успехом не пользуются и вся тяжесть корабельной службы ложится опять-таки на офицерский состав.
Истоки означенной проблемы неожиданно для меня проявились в романе Владимира Успенского «Тайный советник вождя»:
«… Русская армия испокон веков сильна была унтер-офицерскими кадрами. Таких кадров не было в вооружённых силах других стран, даже в Германии, где этому делу уделялось большое внимание. На унтер-офицерах держалась у нас вся внутренняя служба, порядок, дисциплина, обучение молодёжи, они непосредственно вели бой. Ведь у нас во многих частях даже не было взводных офицеров, взводами командовали унтеры, а молодые офицеры назначались сразу полуротными, то есть один на два взвода.
Унтеров готовили без спешки и тщательно, даже в военное время. Отбирали наиболее смекалистых, решительных, грамотных, направляя их в учебные команды. Там полгода занятий, затем экзамены. После этого присваивалось звание вице-унтер-офицера, то есть младшего командира по должности, и, только положительно проявив себя на освободившейся должности, человек получал права унтер-офицера.
Кто энергичен, добросовестен, требователен на военной службе, тот и в мирной жизни таков. Унтеры старой армии, младшие командиры Красной Армии, люди, как правило, хозяйственные, честолюбивые, с организаторским опытом, вернувшись в деревню, быстро добивались успеха, выделялись из общей массы …
В случае войны, если понадобится проводить широкую мобилизацию, наша армия останется без хребта, без младшего комсостава. Раскулачивание выкашивает его. Чтобы создать корпус младших и средних командиров, потребуются долгие годы. И всё равно таких закалённых кадров у нас не будет».
Штатные категории на кораблях и в действующих частях укомплектованы далеко не полностью, обязанности отсутствующих также дополнительным грузом сваливаются на плечи тех, кому деваться некуда. Обычно без остатка заполняются штаты там, где «теплее» — в штабах, на складах, в учебных заведениях, в отдельных лабораториях, в научно-исследовательских организациях, в военной приёмке, … — там, где нормированный рабочий день, регулярно имеются выходные, где есть хоть какая-то возможность оторваться от непосредственного контакта с матросской или солдатской средой, где не надо ломать голову – как достать дрова или где жить семье в то время, когда ты будешь на манёврах или в море. Там же чаще всего можно встретить офицеров или сверхсрочников просто не компетентных в области, за которую они призваны отвечать. Отсутствуют стимулы для неблагодарной и тяжёлой работы с личным составом, ибо финансовое вознаграждение незначительно.
Не лишним придётся описание процедуры награждения офицеров и мичманов правительственными наградами помимо медалей за выслугу лет. Вышестоящий начальник отдела кадров звонит по телефону командиру части и разрешает представить к таким-то наградам столько-то человек. Командир собирает аттестационную комиссию, высказывает своё мнение, являющееся зачастую определяющим, и после недолгого обсуждения кандидатур кадровик части оформляет представление. В итоге награждаются не самые достойные, а те, кто подвернулся в данный момент (по принципу – у кого меньше пролётов и пьянок). Ордена и медали равномерно распределяются между войсковыми частями. Вследствие такой уравниловки экипажи кораблей после тяжелейших походов получают почти столько же наград, сколько и военнослужащие, протирающие штаны в Москве и Ленинграде. Вдали от боевой обстановки усердных офицеров и мичманов награждают боевыми наградами.
Но и это ещё далеко не всё про работу отделов кадров. Побывавшие в Афганистане офицеры рассказывали, что для того, чтоб получить, к примеру, орден Красной Звезды, вовсе не обязательно рисковать головой и совершать подвиг. Достаточно дать «на лапу» кадровику 5000 афганей и твоя фамилия, словно случайно взамен чьей-то другой окажется дописанной в наградном списке. Подавляющее большинство награждённых в Афганистане фактически проявили доблесть, отвагу и очень жаль, что нашлись примазавшиеся к чужой славе.
Разбор деятельности кадровых органов нуждается в значительно более детальном расследовании, которого в настоящей работе просто не успеть сделать. Отмечу главное. При существующей бесконтрольной системе чиновникам отделов кадров не выгодно работать добросовестно. При качественном функционировании кадровые органы становятся неприметными, обычными учреждениями – винтиками в военной организации. Зато в условиях бюрократического произвола их значимость вырастает до несоизмеримых размеров, появляется возможность коррупции, вымогательства, протекционизма, как сейчас.
В действующих соединениях и частях, помимо учебных отрядов, практически выведена из действия категория младшего командного состава. Старшины и сержанты искусственно лишены доверия. Как только возникает проблема об ответственности за любое, даже самое малое мероприятие, так руководителем обязательно назначат офицера или сверхсрочника. Доверие старшине или сержанту автоматически приравнивается командованием всех степеней к неконкретности, обезличке и безалаберности.
«… Где нет доверия к младшим командирам, где над ними существует постоянная опёка старших по званию, там никогда не будет настоящего младшего командного состава, а следовательно, и хороших подразделений».
Маршал Советского Союза Г.К.Жуков
На словах постоянно с высоких трибун рекламируется высокая роль старшинского и сержантского состава, на деле же функции младших командиров сведены к нулю. О перечисленных несуразностях постоянно говорят, возмущаются, однако воз и ныне там. Вот пример типичной статьи о сгустке накопившихся проблем, написанной офицерами С.Маргалиным и А.Пензиным в газете «Красная звезда» № 216 от 20 сентября 1988 года:
В приведённом материале говорилось об уровне заорганизованности нашей работы, всей степени мелочного контроля и опеки, сопровождаемых бесконечными «разносами», к этому следует ещё прибавить массу возможной документации, которую должны вести командиры подразделений. «С заорганизованностью начинают бороться с помощью ещё более жёстких административных мер … Помимо существующих «ответственных» офицеров (которые своим постоянным присутствием в казарме фактически подменяют младших командиров), введены, и тоже в нарушение устава, дежурные по батальонам. То есть, кроме дежурного по (части), на каждые 2-3 … роты имеется свой дежурный из числа командиров взводов или рот, выполняющий роль своеобразного «стрелочника», с которого можно спросить за то или иное происшествие и через которого удобнее руководить подразделениями … Руководство батальона практически выполняет роль «ретранслятора», передающего звена между командованием … и ротами. Именно здесь, как нам кажется, рождается перестраховка и генерируются многие застойные явления в воспитательном процессе … Различные «ответственные», в обязанность которым вменяется контроль за соблюдением распорядка дня, уборкой территории, построением и передвижением личного состава, полностью подменили сержантов. … Многие курсанты, да и немалая часть младших командиров, проучившись в училище по четыре года, так и не приобретают практических навыков правильно подавать команды, отдавать приказы и распоряжения, а главное – требовать их выполнения. … Уже назрела необходимость … выделить наконец младших командиров из общей массы курсантов, узаконить льготы, которыми большинство командиров рот и взводов стимулирует работу своих сержантов. … Одним из больных вопросов по-прежнему остаётся вопрос старшины курсантского подразделения. Как известно, во все времена в войсках эту должность занимал сверхсрочнослужащий – опытный, хозяйственный, расторопный человек. Сегодня в военных училищах на неё назначают сержантов из числа курсантов, а фактически обязанности старшины переложены на плечи командиров рот или одного из командиров взводов … ведь курсант должен учиться, а не заниматься вопросами материального снабжения, ремонта казармы, ведением отчётной документации и ещё многим другим, на что у опытного прапорщика уходит почти всё служебное время».
Отдельно остановлюсь на обеспечениях. Они появились в середине 70-х годов указанием Министерства Обороны, благодаря чему у всех категорий комсостава число дежурств увеличилось вдвое-втрое. Внешне введение обеспечивающих смотрится как забота командования о поддержании порядка. А на деле? Для сравнения – сколько суток выдержит человек пребывая в постоянном напряжении? – Трое? Неделю? Месяц? Год? Но ведь в конце концов он всё равно не вытянет. Человек – не робот. Рано или поздно он либо сорвётся психически, либо в действие вступит защитное торможение и человека перестанут стимулировать ранее активно действовавшие раздражители. Я немного утрирую, но дополнительная нагрузка без особой нужды эквивалентна именно такому перенапряжению. Подмена планомерной воспитательной работы бездумным администрированием привела к общему спаду активности воинского труда в Вооружённых Силах СССР не уменьшив числа происшествий и преступлений.
Вышестоящая инстанция подменяет нижестоящую, которая в свою очередь опекает своих подчинённых, и так по ступенькам до самого низа субординационной лестницы, покуда очередь не доходит до сержантов и старшин – им подменять некого. Отсюда вырисовывается, как младший командный состав оказался искусственно выхолощен, попросту выключен из сложного механизма воспитательного процесса. Но ведь офицер или сверхсрочник просто физически не могут постоянно находиться в казарме или в кубрике с личным составом, это должны были обеспечивать старшины, живущие со своими подчинёнными и ныне лишённые инициативы и самостоятельности. Сформировался парадокс: при настырном контроле полная бесконтрольность за главным – за людьми. Вот как оказалась подготовлена преморбидная почва неуставных взаимоотношений. Лечить эту социальную болезнь придётся не год и не два, поскольку годковщина (дедовщина) успела стать традицией.
Ещё один недостаток обеспечений – когда в подразделении имеется штатный дежурный и нештатный обеспечивающий, невольно вспоминается поговорка – У семи нянек дитя без глаза.
Можно привести другой концентрат накопившихся проблем. Вниманию читателя предлагаются отрывки из статьи капитана 3 ранга М.Луканина «Метода прежняя: не рассуждать!», «Красная звезда» от 1 сентября 1988 года:
«… По новому документу курсовая задача, со сдачи которой на кораблях начинается учебный год, состоит из такого числа элементов, что для отработки их в полном объёме, как считают в штабе, потребовалось бы … несколько месяцев … Командиры соединений и кораблей должны решительно пресекать отрыв личного состава от боевой учёбы. Но что понимать под решительностью, если выделять моряков на подсобные работы вне кораблей требуют нередко сами авторы этих запретов? … Ни одна из приезжавших в соединение противолодочников комиссий мнением плавсостава о новом документе не интересовалась. То есть в общем и целом какие-то разговоры по частностям велись. Но метода тут была прежней: не рассуждать! … Оказать содействие по-крупному, например, в вопросах комплектования кораблей личным составом, ремонтного обеспечения, большинство комиссий просто не в состоянии из-за недостатка соответствующих полномочий …»
Особая роль отводится действиям идеологического аппарата. Созданный в период диктатуры пролетариата для лидерства, он уже длительный срок не отличается по сознательности, идейной убеждённости и общеобразовательному уровню от тех, кем призван управлять.
«В конце мая 1937 г. по всей РККА вновь создаются политотделы. Создаётся политический отдел и в академии (Военная академия имени М.В.Фрунзе), одной из задач которого, к сожалению, стало выявление «врагов народа», конечно, в тесном контакте с особым отделом НКВД. Из слушателей назначаются начальник политотдела и военный комиссар с чрезвычайными полномочиями. Они стали … устанавливать разнарядки на аресты – по факультетам, курсам, кафедрам, отделам, службам – сколько должно быть высшего, сколько старшего и среднего комсостава, профессоров, доцентов, адъюнктов, слушателей, служащих. Нередко всю ночь работала парткомиссия. Выписка из протокола парткомиссии и на её основании ордер на арест оформлялись без волокиты, в пределах часа. Понятыми обычно выступали начальник клуба и шофёр клубной автомашины, на которой арестованный доставлялся сразу в тюрьму (специальных машин – «чёрный ворон» — не хватало)».
И.Картавцев «Начдив первой»
«Советский воин» № 22, 1988 г.
На нынешнем этапе развития страны политорганы ВС СССР потеряли своё ведущее значение, которое они имели в годы Гражданской и Великой Отечественной войн, из борцов за идеи Коммунистической партии превратились в тормоз. Действие в идеологической работе подменили говорильней, зато реакционность реально воплотилась в использовании антимарксистской части учения Фрейда. Политаппарат заботит не то как исправить недостатки, а как бы не выпустить негативную информацию из узкого военного круга. Что проку от идеологической работы, если её проводят люди, для которых марксистская идеология не является убеждением?
«Учитель лишь тогда сможет выполнить свою задачу и научить своих учеников мышлению на конкретном материале, если он сам умеет правильно мыслить».
В.Зегет «Элементарная логика» 1985 г.
Политические органы Советской Армии и Военно-морского флота со временем постепенно трансформировались в узковедомственную самодовлеющую привилегированную касту.
«Бессмысленно стремиться осуществить перестройку сознания путём непосредственного воздействия на него без изменения материального базиса, функцией которого является общественное сознание».
Г.Гибш и М.Форверг 1972 год
Характерным методом функционирования политотделов на любых уровнях является осуществление так называемого общего руководства в то время, как непосредственное исполнение сваливается на строевой командование. Привилегия давать указания, организовывать и при этом официально представлять исполнителей, но самому не участвовать и не нести юридической ответственности напоминает смысл известной притчи – «Ты работай, я буду за тебя кряхтеть, а зарплату поделим поровну».
Служебные обязанности политработников почти всех рангов эфемерны и неконкретны, впрочем, так же как и туманность психиатрических диагнозов. Очевидно на этой почве политработники с психиатрами и снюхались. Возможность не слишком напрягаться на службе постепенно стала притягивать под свои знамёна людей недобросовестных, демагогов, подхалимов, что тоже повлияло на ухудшение качественного состава политорганов и стиля их работы.
Действенность и активность отдельного политработника вытекает не из его обязанностей, а из жизненной позиции самого политработника. Вот почему порядочность и добросовестность отдельных замполитов не компенсирует гнилости системы политорганов ВС СССР в целом. Если замполит бездельник, его не за что поймать, материально это не пощупать – это не доказуемо, ибо от любого контроля со стороны он надёжно прикрыт липовой отчётностью, надуманными планами и прочей бумажной макулатурой наподобие анализа воинской дисциплины, планов культурно-массовых мероприятий, планов политико-воспитательной работы, которые давно превратились в фикцию. Даже от святого – от своей основной функции – проведения политических занятий политработники с поразительной изворотливостью стремятся самоустраниться, тоже переложив данную обязанность на строевых командиров. Политподготовкой они стараются заниматься в своём узком кругу. Вместо того, чтоб попытаться стать душой коллектива, замполит обычно принимает положение стороннего наблюдателя и в деловом отношении никого ничем не лимитирует, кроме своей узковедомственной документации.
В марте 1988 года мне вновь довелось побывать в командировке на действующем соединении подводных лодок Северного флота. На редких атомоходах офицерский и мичманский состав обеспечен квартирами на 90%. На других экипажах редко кто обеспечен. Самое интересное, что это зависело только от активности замполита. И что же, разве за это кто-нибудь несёт ответственность? Ничуть не бывало. В настоящее время настроение команды на карьере политработников не сказывается. В соединениях и частях как легенды из уст в уста передаются рассказы о редких случаях, когда за какое-либо чрезвычайное происшествие замполита сняли вместе с командиром.
Никогда не забуду одного из служивших со мной на Дальнем Востоке замполитов, капитана 3 ранга. Когда по возвращении в базу экипажи ракетных катеров, ещё пошатываясь после болтанки в Татарском проливе, полуоглохшие от воя дизелей, по сходням ступали на пирс, первым встречали сияющего замполита дивизиона в обнимку с полиэтиленовым пакетом полным грибов: «Вот вы там ерундой занимались, а я грибков насобирал».
Как правило, политработники не несли никаких нарядов, помимо условно называемых обеспечений с весьма неопределёнными обязанностями – проверить, проконтролировать, … Чтоб провинившегося замполита наказать, строевому командиру приходилось испрашивать разрешение более вышестоящего зама, хотя у нас вроде бы никто единоначалия не отменял. Попробуй рядовой коммунист замполита покритиковать, как через некоторое время непременно попадёшь на заслушивание по персональному вопросу, не поздоровится и любому другому. Для подготовки сведения счётов времени у замполитов – хоть отбавляй. Таким образом, политработники оказались вне критики.
«Неодолимо это искушение – вершить суд, повелевать и видеть, как повинуются, жертвуя достоинством».
Э.Максимова, Ю.Орлик «Известия»
№ 254 от 10 сентября 1988 года
Если оказывались приведёнными в действие высокопоставленные карательные органы, то сидевшие «наверху» приказывали своим исполнительным подчинённым и те со старанием осуществляли экзекуцию. Потом же низы ссылались на верха, верха лгали о самостоятельности низов. Крайних вроде бы нет, зато расправа свершилась.
Политработники порой кичились более низкими окладами по сравнению со строевыми офицерами равнозначных категорий, разница составляла около 15-20 рублей. Так им больше и не надо, ведь распределением жилищной площади, путёвок в дома отдыха, продуктов и прочих дефицитов и благ во всех частях в первую очередь занимались замполиты – уж они-то себя не обижали!
Авторитет в войсках у политработников соответствующий их стараниям и он упал бы ещё ниже, если бы ключевые позиции средств массовой информации оказались вне прямого подчинения политаппарата. Среди строевых командиров и начальников зачастую политаппарат воспринимался как неизбежное зло и хорошим замполитом считался тот, который не мешал работать. Приводимые далее пословицы не мной выдуманы:
«На дворе мороз холодный – в отпуск едет ваня-взводный,
Солнце жарит и палит – в отпуск едет замполит».
«Кому живётся весело, вольготно в ВМС:
Физической, химической, всем зам по политической и службе СПС».
Я не собираюсь брать на себя функции теоретика, но вынужден засвидетельствовать факт, что стремление политорганов и политработников обособиться, выделиться из войсковой и флотской массы позволяет применить к ним ленинское определение: «Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства».
Логика рассуждений и анализ армейской обстановки незаметно привёл к сути чрезвычайно болезненной и острой проблемы – неуставным взаимоотношениям. В принципе, в той или иной степени, они существовали всегда, но уродливо обострились в последние годы. Что же случилось? Ведь были же и раньше среди молодёжи стиляги, фарцовщики, хиппи, поклонники рок-н-ролла, твиста, шейка, модернизма. Едва ли они существенно отличались по интеллекту от нынешних панков, рокеров, металлистов и прочих неформалов. Неужели многообразие наций и народностей нашей страны проявилось только недавно? Почему в недалёком прошлом с успехом решавшаяся педагогическая задача армейского уклада жизни, дисциплины перестала вдруг выполнять свою роль? Дело не только в отсутствии гласности. Почему отработанный десятилетиями воспитательный механизм перешёл на холостые обороты? Здесь с одной стороны проявился старый знакомый принцип «разделяй и властвуй», с другой – суть проблемы заложена в организации командного звена.
Главное политуправление СА и ВМФ ссылается на влияние социальных условий и публично неоднократно расписалось в собственной беспомощности. Руководящие политорганы считают, что «в основе абсолютного большинства правонарушений лежит именно правовая безграмотность военнослужащих» («Агитатор армии и флота» № 17, сентябрь 1988 года), то есть основным методом борьбы с правонарушениями является совершенствование правового воспитания. Здесь уместно отметить, что большинство уголовников практически наизусть знает Уголовный кодекс, однако от этого не перестаёт быть правонарушителями. Запугиванием преступления не остановить. А политорганы фактически производят подмену воспитательной работы личного состава зачитыванием и доведением под роспись статей.
«Приезжаешь в одну часть, в другую, пытаешься найти ростки смелой, неординарной работы, стараешься поддержать новаторов, пусть даже авансом, а в ответ слышишь: «Нам как, и дальше перестраиваться или можно заканчивать? Ведь вы же нас похвалили?»
Генерал-лейтенант И.Куринный
«Советский воин» № 13, 1988 г.
В современной внутренней обстановке страны Министерству обороны от критики недостатков не избавиться, тогда защищаясь можно попробовать сделать смещение акцента неуставных взаимоотношений на проблему допризывной подготовки. Выходит очень удобно: допризывники – это где-то, это вне Вооружённых Сил, за них Министерство обороны отвечает постольку–поскольку. Отвлечение общественного внимания на допризывную подготовку является кривой логикой, переносом акцента с главного на второстепенное. Пора реально взглянуть на вещи. Допризывная подготовка никогда особо качественной ни в одной стране и не была. Это не основной, хотя тоже важный узел противоречий, и корень его зла в том, что система учебных отрядов Вооружённых Сил СССР не выполняет должным образом своей задачи, превратившись в «офицерское кладбище» — последнее пристанище списанных с боевых частей военнослужащих. И решать означенную проблему надлежит развязывая кадровый вопрос.
«Повышение индивидуальной силовой потенции в смысле, который придавал этому понятию Маркс, в значительной степени является функцией готовности к усилию для достижения поставленной цели и поэтому находится в прямой связи с установкой на цель».
Г.Гибш и М.Форверг, 1972 год
Для нынешней военно-бюрократической системы серьёзную опасность представляют прошедшие огонь и воду афганцы, которые испытав на себе низкое качество армейской подготовки, стремятся совершенствовать её. А это чревато последствиями, могущими нарушить покой бездельников. Поэтому чем использовать в военной системе людей с боевым опытом, лучше их отвлечь на допризывную подготовку, чтоб не мешались.
В условиях субординации военной службы вакуума подчинённости быть не может. Образовавшаяся вместо старшин и мичманов пустота заполняется годками и дедами. Психология названного явления своеобразна. Массой военнослужащих срочной службы надо управлять. Поскольку у рядового состава в службе нет стимула, если управление осуществлять обычным методом, требуется постоянно заниматься личным составом, изучать его, работать с ним и за себя, и за старшину, и за мичмана, обучать, воспитывать, контролировать. А зачем? Если у самого офицера нет стимула и совести, оказывается можно без особых хлопот добиться внешних результатов, вглубь подготовки всё равно никто вникать не станет. Для этого вовсе не обязательно напрягаться, можно загребать жар чужими руками, требуется всего лишь опереться на старослужащих, которые всё необходимое обеспечат – и приборки организуют, и распорядок дня среди основной массы команды соблюдут, и обслуживание боевой техники наладят … руками молодых.
Платой за приведённую «организацию» служит закрытие начальством глаз на узурпирующую шайку бездельников стремящихся творить всё, что заблагорассудится: тунеядствовать во время работ и авралов, пьянствовать, унижать личное достоинство сослуживцев, ходить в самоволки. Система воспитания молодёжи проста и общедоступна – кулак. Годковщина (дедовщина) – это слияние старослужащих с командными кадрами, поэтому она так живуча. Если же произойдёт что-либо выходящее за рамки общедозволенного – самоубийство, увечье, побег, дезертирство, то вину всегда можно свалить на отдельного матроса – стрелочника. Это выгодно, ведь начальство не давало официальное «добро» на издевательства, оно как бы осталось в стороне. Методика схожа с расправой посредством психиатрии, только уровень примитивнее. Общий настрой офицерского корпуса не на то, как воспитать и научить, а в том, чтоб поменьше ругали «сверху». Призванные следить за политико-моральным состоянием личного состава части (корабля) политработники далеки от масс и регулярно идеологическую работу подменяют демагогией на собраниях и организацией «информации снизу». Добывание же таковой информации из солдатской или матросской среды осуществляется посредством выращивания доносчиков (стукачей). А в качестве оплаты филерских услуг опять же поблажки в дисциплине, необоснованные льготы, протекционизм.
Мне понятно недоумение читателя по поводу столь тяжкого обвинения в адрес политработников. Поэтому выводы следует подкрепить доказательством. Советский исследователь С.Э.Шноль (1984 г.) писал, что «выскакивающая», необычная варианта, то есть необычный факт, подчас несёт больше информации, чем искусственно «усреднённая» группа.
В ноябре 1975 года на Балтийском флоте с рейда Риги была предпринята попытка угнать вместе со всем экипажем БПК второго ранга «Сторожевой». Руководил этой акцией замполит корабля, недавний выпускник Военно-политической академии имени В.И.Ленина, член КПСС, капитан 3 ранга Валерий Саблин. С целью пресечения угона корабля командованию ВМФ под непосредственным руководством Ю.В.Андропова пришлось организовать захват данной боевой единицы в открытом море. Как показало следствие, для осуществления задуманного побега (угона) политработник вступил в сговор не с офицерами, не с мичманами, а с годками. Зато офицера, бежавшего со «Сторожевого» с целью сообщить командованию о готовящейся акции обозвали ненормальным, и только подтверждение его слов фактическим уходом корабля спасло от отправки в сумасшедший дом. По приговору трибунала Саблина расстреляли.
Таковы лишь некоторые процессы, скрытые под покровом психиатрических статей. Происходящую в нашей стране Перестройку часто называют революцией. В таком случае не лишне напомнить слова В.И.Ленина в работе «Государство и революция»: «… Разрушение бюрократически-военной государственной машины является «предварительным условием всякой действительно народной революции».
