Гражданская Комиссия по Правам Человека

Заявление президента Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека в связи с нарушениями при «борьбе с экстремизмом» в РФ

9-го апреля 1966 года Ватикан официально отменил просуществовавший более четырех столетий так называемый «Индекс запрещенных книг». В него включались неугодные Церкви произведения богословов, ученых и беллетристов.

Первый Индекс был издан в 1559 году по инициативе папы римского Павла IV. До своего избрания на этот высокий пост Павел IV был Верховным инквизитором. Последнее переиздание Индекса произошло в 1948 году и состояло из примерно 4-х тысяч наименований различных произведений.

Среди полностью запрещенных авторов были: Джордано Бруно, Оноре де Бальзак, Дени Дидро, Эмиль Золя и другие. За все эти годы в свет вышло 32 издания Индекса. Примечательно, что 12 из «запрещенных книг» были выпущены уже в 20 веке.

Официальный «Список экстремистских материалов» на специальном сайте Министерства юстиции РФ пополняется уже 7 лет (с 2004 года) и содержит более 1000 «запрещённых изданий», тогда как римско-католическому Index Librorum Prohibitorum понадобилось 400 лет (c 1559 по 1948 год) для того, чтобы набрать 4000 запрещенных книг и изданий, — пишет «Кавказ Online»  (http://kavkasia.net/Russia/2011/1321569821.php — по состоянию сайта на 09.04.12).

Сравнение российского «Списка экстремистских материалов» и  Index Librorum Prohibitorum весьма не случайно, если проанализировать нынешнее российское Законодательство в вопросах анти-экстремистской деятельности (http://www.index.org.ru/nevol/2012-28/10-epstein.html — по состоянию сайта на 09.04.12).

В аналитической статье Алека Д. Эпштейна, опубликованной в авторитетном правозащитном журнале «Неволя» (http://www.index.org.ru/nevol/2012-28/10-epstein.html — по состоянию сайта на 09.04.12) и посвященной данной тематике, рассказывается, как несколько упоминаний об «экстремизме» были включены в Закон РФ от 27.12.1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации». В статье 4, озаглавленной «Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации», появились слова о том, что «не допускается использование средств массовой информации… для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов».

Показательно, что, в отличие от принятого практически тогда же Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», приравнявшего терроризм и экстремизм, в исправленной версии закона о СМИ терроризм упоминается как один из видов «экстремистских материалов», однако указано, что есть и «другие». При этом никакой конкретизации этих «других экстремистских материалов» в данном законе нет.

Правовые аналитики Межрегиональной правозащитной Ассоциации «Агора» зафиксировали в 2011 г. 11 нападений на блогеров и журналистов, 173 факта административного давления, 38 уголовных преследований и 231 случай ограничения доступа к сайтам.

В заявлении Московского бюро по правам человека (далее — МБПЧ) в связи с давлением на журналистов и несвободой прессы, разосланного подписчикам по электронной почте 5-го апреля этого года, сказано, что необходимо анализировать, к каким именно сайтам был закрыт доступ: за критику властей или за «экстремистское содержание», по каким мотивам в действительности возбуждались уголовные дела в отношении журналистов или блоггеров, но нападения на блогеров и журналистов никак нельзя оправдать.

Согласно рейтингу свободы прессы, опубликованному в начале 2012 года авторитетнейшей международной негосударственной организацией «Репортеры без границ», Российская Федерация заняла 142-ое место в рейтинге свободы прессы, сместившись за год еще на две позиции вниз. Аналитики организации оценили ситуацию со свободой прессы в России, как «унылую стагнацию».

Тот же Алек Д. Эпштейн в цитированной выше статье в «Неволе» пишет, что статья 13 Федерального закона № 114 «О противодействии экстремистской деятельности» предусматривала создание федерального списка «экстремистских» материалов. Эта статья Закона устанавливает, что «на территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения» (о хранении не в целях распространения в законе не говорится). Федеральным законом от 24 июля 2007 года. № 211-ФЗ в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях была добавлена статья 20.29 «Производство и распространение экстремистских материалов». При этом Закон «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливает норму, согласно которой «информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения», что позволяет «обнаружить» любую книгу или журнал, изданные где угодно, в России или за ее пределами, в любом месте – и именно там объявить их «экстремистскими», с автоматическим распространением этого их статуса на всю территорию страны.

Не напоминает ли отечественное анти-экстремистское законодательство деятельность активистов «святой инквизиции» Римской католической церкви на заре создания  Index Librorum Prohibitorum?!

После того как решение о признании тех или иных информационных материалов экстремистскими вступает в законную силу, они включаются в Федеральный список экстремистских материалов. Пунктом 7 Положения о Министерстве юстиции Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 13 октября 2004 года № 1313, функции по ведению и опубликованию этого списка возложены на Министерство юстиции России. По состоянию на 31 декабря 2011 года в нем были представлены 1066 позиций, причем, так как многие из них включают целые списки книг, брошюр, статей, видео- и аудиофайлов, сайтов, записей и комментариев, размещенных в сети Интернет, то общее число продуктов мысли, объявленных «экстремистскими», совершенно не поддается учету…

Показательны, однако, темпы роста: в конце 2010 года список включал 794 позиции, то есть он вырос более чем на треть всего за один год!!!!

Это приводит к нарушениям прав читателей, включая пользователей сети Интернет. Вот цитата из Доклада Информационно-аналитического центра СОВА от 21.09.2010 года (http://www.sova-center.ru/misuse/publications/2010/09/d19802/- по состоянию сайта на 09.04.12): «… в скандальном решении суда Комсомольска-на-Амуре от 16 июля 2010 года, ограничившем доступ к крупнейшим интернет-ресурсам из-за единичных «экстремистских» материалов, доступ к порталу YouTube был ограничен из-за того, что на нем был размещен некий ролик «Russia for Russians». Прокуратура Комсомольска-на-Амуре посчитала, что это тот самый ролик, который был еще в ноябре 2009 года запрещен одним из самарских судов. На сегодняшний день на портале можно найти не менее двух роликов под названием «Russia for Russians», один из них – рекламный ролик неонацистов, второй – англоязычный репортаж «Голоса Америки» о проблеме ультраправого насилия в России. Еще один ролик, содержание которого нам неизвестно (по адресу, указанному в иске прокуратуры Комсомольска-на-Амуре), удален. Мы не знаем, каким образом прокуратура доказывала в суде, что именно этот, последний из трех роликов, и есть экстремистский материал из решения самарского суда (доказательства эти либо не были приведены вовсе, либо не нашли отражения в судебном решении). Однако, даже если поверить прокуратуре и даже если можно было бы возложить исполнение решение самарского суда на администрацию YouTube (это реально, но непросто), то как администрация портала должна была догадаться, о каком именно ролике идет речь, если вся информация о нем в Федеральном списке выглядит следующим образом: «488. Видеоролик „Russia for Russians“, размещенный на сайте в сети Интернет (решение Самарского районного суда г. Самары от 19.11.2009 и определение Самарского районного суда г. Самары от 19.11.2009)»?…»

В том же докладе приведен аналогичный случай, но уже в отношении печатного издания. Это случай с печально известным 58-м томом энциклопедии издательства «Терра», в котором была опубликована статья о Чеченской Республике, признанная экстремистской Грозненским судом в апреле 2010 года. «… После вступления судебного решения в силу судебные приставы начали изымать книгу из продажи, а также из библиотек (что само по себе является нарушением закона), вероятно, с целью последующего уничтожения тиража. Таким образом, под запрет де-факто попала не только статья, занимающая 0,3% от общего объема тома, но и все остальные вошедшие в него тексты…»

Но нарушения, связанные с возможным включением в «анти-экстремистский список» тех или иных материалов, чаще все же имеют отношение и к тем, кого органы и обвиняют в публикации якобы экстремистских материалов. Алек Д. Эпштейн в другой своей статье (http://www.index.org.ru/journal/31/08-epstein.html) сообщает об… обвинении в России в уголовном преступлении идеологического характера университетского преподавателя. 14 декабря 2010 года начался суд (после продолжавшегося весь 2010 год следствия, уголовное дело было возбуждено 18 декабря 2009 года) над кандидатом филологических наук, сотрудником Института филологии и журналистики Тюменского госуниверситета Андреем Кутузовым, обвиняемым по статье 280 Уголовного кодекса Российской Федерации «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» за… распространение листовки.

В «деле Кутузова» привлеченные следствием эксперты продемонстрировали новые вершины лингвистического и культурологического анализа. В качестве экспертов, подтвердивших и факт написания А.Б. Кутузовым листовки, сохраненной и распечатанной спустя два месяца после того, как у него были изъяты компьютеры и диски, и экстремистский характер этой и других листовок, в суде выступили эксперт-лингвист криминалистической лаборатории РУ ФСБ по Свердловской области Светлана Мочалова (она закончила Уральский госуниверситет по специальности «Филолог. Преподаватель филологии», а затем проходила курсы криминальных экспертов при ФСБ; ученой степени не имеет) и эксперт-психолог екатеринбургского регионального центра судебной экспертизы Минюста РФ Ольга Усова. Светлана Мочалова проводила лингвистическую экспертизу, в которой пришла к выводу, что в тексте инкриминируемой листовки «содержится информация экстремистского характера, призывающая к насильственным действиям в отношении сотрудников власти и направленная на возбуждение социальной розни».

Ольга Усова же в официальной экспертизе, приобщенной к уголовному делу, пришла к выводу:
«Попадание в семантическое поле негативного бессознательного данных предикатов определено как 25%. Это означает, что у не менее чем 25% читателей будут возникать подсознательные страхи и негативные эмоции по отношению к центрам «Э». Текст обладает признаками энергичности и активности – следовательно, носит побудительный характер к совершению действий, направленных на протест против деятельности центров «Э» как фашистских организаций [так в тексте экспертизы!]» [ Заключение эксперта О.В. Усовой по уголовному делу №200925408/14 от 17 марта 2010 г., «Психолингвистическое исследование», оригинал документа, стр. 7. ].

Андрея Кутузова как ученого-филолога заинтересовали инструменты, которые эксперты использовали в своей экспертизе. Эксперт С. Мочалова не смогла назвать ни одной использованной методики, сославшись на то, что все они разработаны в Институте криминалистики ФСБ России и имеют гриф «для служебного пользования». Получить их можно, только направив туда специальный запрос, который может быть, а может не быть удовлетворен.

Это грубо нарушает статью 8 Федерального закона №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», которая гласит: «Эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме. Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных» [ Федеральный закон №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г., с последующими изменениями, статья 8. ]. То есть экспертиза должна позволять независимую проверку, быть верифицируемой. Здесь же ни о какой возможности проверки речь идти не может – методики засекречены и потому – заведомо недоступны для верификации.

Эксперт О. Усова сообщила, что пользовалась программами «Statistica» и «Словодел». К широко используемой «Статистике» вопросов у обвиняемого и его защитника не возникло, а вот программа «Словодел» размещена в Интернете лишь в одном месте – на сайте пермской «Творческой лаборатории массового влияния “Воля намерения”» www.vedium.ru, где также рекламируется «научная защита от вампиризма и порчи» и «чудеса, созданные по последнему, математически точному, слову науки», хотя и оговорено, «что в связи с высокой энергоемкостью метода количество Чудес [именно так, с заглавной буквы] ограничено». Там же делают и «Словодел» – по словам его авторов, «единственную в мире профессиональную компьютерную лингвистическую программу». Именно при помощи этой удивительной программы эксперт О. Усова определила, что в тексте листовки «смысловые цепочки формируют отрицательное семантическое поле негативного бессознательного (25% попадания)» [ «Заключение эксперта О.В. Усовой по уголовному делу №200925408/14» от 17 марта 2010 г., с. 5. ].

Защитник А.Б. Кутузова спросил, как сама О.В. Усова относится к тому, что авторы используемой ею программы предлагают «научную защиту от вампиризма и порчи» и не кажется ли ей, что использовать программы от таких авторов в научных исследованиях несколько опрометчиво. О.В. Усова ответила, что у нее нет оснований не доверять авторам программы. Под конец выступления в суде она заявила, что «Центр «Э» следит за чистотой информационного поля коллективного бессознательного»! [ Запись в блоге Андрея Кутузова «Откуда такие “эксперты” берутся?» от 20 января 2011 г., http://lj.rossia.org/users/tyumen_kender/220626.html. ]

Этот перл «научной мысли» следовало бы «золотыми буквами» вписать в историю современной российской нео-инквизиции: «Центр «Э» следит за чистотой информационного поля коллективного бессознательного»! Автор концепции о «коллективном бессознательном» К.Г. Юнг побелел бы от ужаса и омерзения, услышав такую трактовку своей теории…

Кандидат психологических наук Ольга Валерьевна Усова – доцент кафедры теории и социологии управления Уральской академии государственной службы; в 2006 году она защитила в Уральском госуниверситете им. А.М. Горького диссертацию по теме «Взаимосвязи Я-концепции и двигательной памяти на танцевальные движения». На сайте екатеринбургской гимназии «Арт-этюд» утверждается, что эта диссертация создана на материале работы дошкольного отделения данной гимназии, что это педагогическая разработка в направлении детской хореографии и ее влияния на развитие личности ребенка [ См.: Сайт екатеринбургской гимназии «Арт-этюд», http://ordek.ru/nd/art_sh.html. ].

Сложно понять, как связана «педагогическая разработка в направлении детской хореографии» и психолингвистическая экспертиза текстов, и как всё это соотносится с тем, что эксперт по детской хореографии имеет столь твердую позицию относительно того, что одна из структур Министерства внутренних дел «следит за чистотой информационного поля коллективного бессознательного». Трудно представить себе что-то, что могло бы позорить науку больше, чем сделанные от имени ученых-экспертов заявления подобного рода. Однако никто из екатеринбургских коллег-психологов или социологов управления не счел нужным публично отмежеваться от экспертизы подобного рода…

Я также обращаю внимание и на возможность применения «карательной психиатрии» в отношении граждан, которые обвиняются в «экстремизме» из-за проведения публичных протестных акций или скандальных уличных перфомансов, о чем я и говорил в своем интервью радиостанции «Свобода» в 2011 году (http://www.svobodanews.ru/content/article/2328922.html — по состоянию сайта на 09.04.12): «Нужно сказать, что, к сожалению, слишком много публикаций и в прессе, и к нам обращаются люди, которые рассказывают о нарушениях их прав во время проведения судебно-психиатрических экспертиз по уголовным делам, как впрочем и по гражданским делам, конечно. В первую очередь речь идет о том, что очень часто органы, которые занимаются расследованием уголовных дел, используют судебно-психиатрическую экспертизу как способ давления на человека. Почему? Потому что очень часто, когда слабая доказательная база в деле, прибегают к психиатрии. Человека отправляют на судебно-психиатрическую экспертизу с тем, чтобы его признали душевнобольным. Какие здесь потенциально могут быть нарушения? Во-первых, это безальтернативность. К сожалению, в РФ возможно проведение судебно-психиатрической экспертизы только в государственном учреждении, в отличие от многих стран Запада. Это уже само по себе предрасполагает к злоупотреблениям. А связи между нашей психиатрией и правоохранительными органами общеизвестны и не требуют даже каких-то доказательств. Какие здесь могут быть нарушения? Просто признают людей душевнобольными, и тогда гораздо проще направить их на принудительное лечение».

Свое интервью я дал «Свободе» в связи с тем, что на тот момент велось следствие в отношении участников арт-группы «Война», обвиняемых по «скандальной» статье 282 Уголовного кодекса Российской Федерации. Следствие на тот момент было намерено провести психиатрическую экспертизу участников арт-группы «Война» Леонида Николаева и Олега Воротникова. Леонид Николаев заявлял, что таким образом активистов собираются отправить на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

В своем интервью радиостанции «Свобода» я также заявил: «282-я статья, я считаю, – это совершенно четкий аналог антисоветских статей за критику советской власти, с помощью которых в Советском Союзе боролись с диссидентами. Сейчас это широко происходит с совершенно разными организациями – и правозащитными, и общественными, и религиозными – когда пытаются признать экстремистскими какие-то материалы, что является, конечно, глупостью и безумием…»

В другой своей статье А.Д. Эпштейн написал: «Борьба с «экстремизмом» не защищает жертв преступлений, она защищает власть от общества, политической оппозиции и движений гражданского протеста, и потому чем больше в стране «закручиваются гайки» и подспудно вызревает недовольство властью, тем больший размах приобретает борьба с «экстремизмом». Чем более тоталитарной будет становиться политическая система России, тем большее место в ней будет занимать институциональная борьба с «экстремизмом». Для движения в сторону либерализации и демократизации всю эту кампанию имело бы смысл свернуть, начав с демонтажа всей созданной за последние десять лет законодательной базы, формально направленной на борьбу с «экстремизмом», а по сути нацеленной на защиту власти от общества. Власти имеет смысл вспомнить, что она подотчетна обществу в значительно большей мере, чем общество подотчетно ей…»

Я призываю власти России обратить внимание на вопиющие, на мой взгляд, нарушения прав человека при осуществлении борьбы с экстремизмом в России и сделать все возможное для их искоренения.

Роман Владимирович Чорный,
президент Санкт-Петербургского НП «Гражданская комиссия по правам человека»
+7-812-640-41-25 www.cchr.spb.ru cchrspb@gmail.com